Общественные свободы в целом следует ограничивать максимально ответственно и осторожно. Безусловно, этого нельзя делать из соображений оппортунизма или идеологии, пишет обозреватель "Объектива", лютеранский священник Вейко Вихури.
Я присоединяюсь к тем людям – не знаю, много их или мало – которые всё больше проявляют беспокойство отступлением от идеалов свободного общества в западной цивилизации. Тут можно перечислить некоторые запреты и ограничительные инициативы, которые в последние годы или даже в последние месяцы, как у нас, так и в других странах стали объектами общественного обсуждения и даже законотворчества.
Перечень неполный, но всё-таки он характеризует общественные устремления:
- запрет на ношение никаба – ради защиты европейского традиционного пространства от противопоставляемой ему религиозной практики;
- запрет на враждебную символику – на Западе в основном на нацистские символы, у нас сейчас на экспонирование в общественном пространстве символов, связанных с Россией;
- запрет на речи, разжигающие рознь – ради защиты от оскорблений и угроз человеческих групп, признанных уязвимыми меньшинствами (иммигранты, евреи, сексуальные меньшинства);
- запрет российских пропагандистских каналов – для защиты свободного инфопространства от лживой пропаганды враждебного иностранного государства;
- борьба с фейками – для защиты, к примеру, пользователей соцсетей от информации, имеющей незаконное или манипулятивное содержание;
- значительно затрагивающие личные и прочие основные свободы коронавирусные ограничения, которые были введены под предлогом защиты здоровья населения и поддержки системы здравоохранения.
По всем перечисленным случаям можно, естественно, возразить, что это не ограничение свободы, а противодействие опасностям, угрожающим демократическому обществу. Можно спросить, должны ли мы мириться с разгулом исламского фундаментализма, направленной против меньшинств агитацией, кремлёвской пропагандой, распространением фейков и дозволением свободно разгуливать потенциально входящим в группу риска заражения лицам?
На мой взгляд, следовало бы скорее задаться вопросом, при каких обстоятельствах свобода начинает угрожать демократии (и что под демократией подразумевается). Оговорюсь, что лично мне не нравится проникновение исламских обычаев в Европу, также не нравится экспонирование символов тоталитарных, человеконенавистнических режимов, манипулирование людьми через СМИ и соцсети при помощи ложной и субъективной информации, угрозы или оскорбления кого- либо на основании принадлежности к какой-то группе, не говоря уж о кремлёвской пропаганде… Однако если мы просто запретим всё, что нам не нравится или действует на нервы, то как это будет соответствовать провозглашённым в нашей конституции свободам? Конституция, в числе прочего, предусматривает следующее:
- Каждый имеет право на самовыражение (§ 19);
- Каждый имеет право на свободу совести, веры и мыслей (§ 40);
- Каждый имеет право свободно распространять идеи, мнения, убеждения и прочую информацию вербально, в печати, изображении или иным способом. Цензуры нет (§ 45);
- У всех есть право без предварительного разрешения проводить мирные собрания и митинги (§ 47).
Естественно, конституцией для всех упомянутых прав установлены границы или рамки (каждый при желании может прочитать полную версию упомянутых статей), однако это рамки не могут быть настолько узкими, чтобы уничтожить объявленнык свободы или значительно исказить заявленные принципы. Статья 11 конституции ясно гласит: «Права и свободы могут ограничиваться лишь в соответствии с конституцией. Эти ограничения в демократическом обществе должны быть необходимыми, и они не должны искажать сути ограничиваемых прав и свобод».
А что мы видим на практике? Чиновники здравоохранения решают, разрешено ли людям выходить из дома и можно ли клиенту продать булочку (например, если по смс придёт распоряжение оставаться на карантине, что, по сути, означает лишение свободы, или закрывается кафе, не требующее предъявления т.н. коронавирусных справок); полицейским дано разрешение решать какие мирные митинги разрешены, а какие нет (глава Департамента полиции и погранохраны Эльмар Вахер не рекомендует «провокационно» использовать эстонский флаг); департаменты защиты прав потребителей и технического надзора осуществляют через запрет медиаканалов прямую цензуру, хотя «цензуры нет».
Примеры кричащего противоречия принципам свободного общества можно приводить бесконечно. В некоторых случаях при сужении общепризнанных свобод имеется поддержка большинства населения или, по меньшей мере, влиятельных групп. Жёсткие коронавирусные ограничения и давление на невакцинированных базировались на одобрении со стороны «запуганного большинства», которое не ставилось общественностью под сомнение, хотя мы имели дело с особо грубым нарушением прав и свобод людей.
Также разделяющие «прогрессивный базовый конценсус» люди склонны к подавлению иных мнений (попытка ввести запрет на речи, разжигающие рознь) и моделей поведения (например, христианские кондитеры не имеют права отказаться от изготовления «гомоторта»). И следует признать, что и националисты (или часть из них) с удовольствием запретили бы при возможности прорусские заявления, в которых они видят опасность для государственности Эстонии и эстонского образа мысли.
У каждой группы интересов и представляющих её политиков нет недостатка в аргументах, обосновывающих, почему во имя утверждения их мнения следует ограничить чьи-то другие права и свободы. А что будет, если требовавший ограничения свобод других людей человек, вдруг обнаружит себя в положении, когда его собственные свободы и взгляды оказались под ударом? Безусловно, какие-то аргументы имеют вес, а какие-то нет. В конце концов, всё упирается баланс интересов отдельных лиц или общественных групп. Однако в том случае, когда нашим идеалом является действительно свободное общество, свободы общества в целом следует ограничивать максимально ответственно и осторожно. Сейчас же это происходит, как правило, оппортунистически (ограничиваем, потому что можем и так правительству удобно) или по идеологическим соображениям.
Нахождение точки равновесия между противоположными интересами и убеждениями не может зависеть от воли чиновников или азарта политиков. Особенно отвратительно, когда сужение свобод происходит уже в подогретой манипуляциями среде. Если дела пойдут так и дальше, то скоро от Эстонии ничего не останется.