Даёшься диву и мысленно вопрошаешь нынешних апологетов «развитого социализма», разве вы забыли как в шеренгах себе подобных толкались локтями, пинались коленями и переписывали друг у друга на ладонях номера за книжными собраниями сочинений, холодильниками, телевизорами, югославскими печатными машинками и прибалтийскими радиоприемниками, пишет журналист Игорь КРУГЛОВ.
Иногда диву даешься, когда в соцсетях и пабликах читаешь мнения нынешних апологетов советской власти. Ну, прямо словно бы опять посмотрел старую детскую киносказку «Золотой ключик», из мрачных сталинских времен, и прослушал фальшивую, но трогательную песню, прозвучавшую в ней:
«Далёко-далёко, за морем,
Стоит золотая стена.
В стене той заветная дверца,
За дверцей – большая страна….
Прекрасны там горы и долы,
И реки, как степь, широки.
Все дети там учатся в школах
И сытно живут старики».
Вся эта душещипательная ностальгия была бы, конечно, понятна и даже умилительна в устах безусых юнцов, не знающих прошлого, коих заразили своими искажёнными воспоминаниями их старшие товарищи. Но ведь страдают ею и сами вдохновители молодого поколения. Причем многие из них в своё время – скажем, на излёте 1980-х – советскую бюрократию терпеть не могли. И, ох, как страстно жаждали прихода западной демократии (в основном – в виде товарного достатка и комфорта).
Даёшься диву и мысленно вопрошаешь нынешних апологетов «развитого социализма»: ребята, да вы чего вообще? Зачем вы тянете обратно: забыли, что ль, что такое, к примеру, тотальный дефицит? Когда не можешь свободно купить ни нормальной обуви, ни одежды, ни бытовой техники, а уже тем более (даже имея деньги) – автомобиля (за ним приходилось прозябать в очередях до 5 лет или давать взятки соответствующим лицам). Позабыли, как в шеренгах себе подобных толкались локтями, пинались коленями и переписывали друг у друга на ладонях номера за книжными собраниями сочинений, холодильниками, телевизорами, югославскими печатными машинками, прибалтийскими радиоприемниками- «спидолами»?
Видать, забыли. Что, кстати, и немудрено на фоне торжества нынешней «толерастии». Увы, но люди «из раньшего времени» (по словам Ильфа и Петрова), к большому сожалению, запамятовали вещи и куда поважнее. Ленинский и сталинский террор, войну со святой Церковью и православной верой, попрание и разрушение традиционных, вековых ценностей – таких, как, например, семья. Ленин ведь ненавидел институт семьи, хотя и вырос в ней, многодетной. Откуда истоки этой ненависти – особый вопрос, имеющий отношение больше к духовной брани, чем к светским догадкам. Однако недаром Ильич – в сущности, демон во плоти — первым среди государственных лидеров, в 1921 году, принял указ о легализации одного из самых страшных грехов: убийства в утробе матерей их собственных детей. Для сравнения: в США подобный закон об абортах был легализован лишь спустя 50 лет. (Отметим, что на нынешнем этапе и Америка, и Европа далеко обскакали в этом кошмаре отсталую и «немытую» Россию).
Тем более удивительным – и даже потрясающим – является тот факт, что в СССР, до его распада и посейчас, сохранялись нравственные парадигмы, продиктованные заветами Божиими. Даже несмотря на всю оголтелую антирелигиозную пропаганду. Взять хотя бы «Кодекс строителя коммунизма». Ведь он является, по сути, сводом правил поведения, основанным на заповедях Божиих. Коммунисту, согласно Кодексу (конечно, в советских формулировках) возбранялось пьянствовать, прелюбодейничать, изменять жене, воровать, обманывать и т.д. Сами члены «самой прогрессивной» партии над этими постулатами нередко потешались. Однако старались их соблюдать – во всяком случае, для видимости, под страхом наказания за «аморалку». Конечно, зачастую это выглядело показухой, но установка была непререкаемая. Открытый разврат, адюльтер, а уж тем паче извращения в СССР не приветствовались никогда!
Здесь попутно вспоминается ситуация, в те годы обычная для любовников, захотевших провести вместе ночь, но не имеющих собственного угла. Ни в одной советской гостинице официально поселить вместе их, согласно правилам советского общежития, не могли. А вот двух мужиков – пожалуйста! Никаких проблем и подозрений. Что вполне объяснимо: тогдашним законодателям и гостиничным метрдотелям и в голову не могло прийти то, что ныне стало ужасающей обыденностью. В Советском Союзе были под глубоким запретом «ценности» расчеловечивания, насаждаемые по всему земному шару. О них публично никому не рассказывалось (хотя существовала статья Уголовного кодекса за мужеложество). Проведи тогда власть опрос среди населения на тему «что такое трансгендерство?» (или хотя бы гомосексуализм) – большинство ответило бы: «понятия не имеем». Не знал этого и автор этих строк, отнюдь не наивный «ботаник». Почему? Да потому что в этом смысле было абсолютно нормальное общество. Но когда на нашем факультете разоблачили и изгнали с него нескольких преподавателей во главе с заместителем заведующего кафедрой, моему удивлению не было предела. Я и предположить не мог, что они какие-то не такие.
-Ты что, не знаешь, кто такие педерасты? – спросил меня тогда более наблатыканный сокурсник.
– Слышал такой термин, но, честно говоря, понятия не имею, что оно такое, – стыдясь своей безграмотности, признался я. – Помню, в «12 стульях» Фима Собак считалась образованной, потому что знала слово «гомосексуализм»…
– Ну это такие… Мужик с мужиком… – застеснявшись своей осведомленности, проинформировал однокашник. – Впрочем, всех их тонкостей я и сам не знаю.
После чего мы тяжко вздохнули и закончили разговор, почувствовав, что нас мутит от одного лишь обсуждения данной темы…
И вот теперь мы констатируем, что среди всего этого «совка», среди большевизма и безбожия, странным – а вернее, чудесным! – образом уцелели основополагающие понятия, делающие человека человеком. На мой взгляд, это не меньшее чудо, чем победа в Великой Отечественной войне. Почему она стала возможна? Да потому что Господь, любящий народ, который вернулся от безбожия к вере во время страшных испытаний, даровал ему Свою великую милость.
Каждый народ должен хранить и лелеять самое лучшее из своей истории. Веру в Бога, нравственность, семейные традиции, терпимость к ближнему, доброту и любовь. И если эта память будет оставаться в поколениях, им не будут страшны никакие новомодные вражеские влияния – содомитские и прочие. Такая историческая память есть не только у народов бывшего СССР, но и у всех других. А вместе с ней и есть шанс их спасения. Главное – не утратить её под воздействием наступающего глобального расчеловечивания.