Отец Олег Врона. Фото из личного архива

Настоятель Никольской церкви на улице Вене в Таллинне отец Олег Врона делится своими воспоминаниями. В этих воспоминаниях речь почти всегда идет о добрых людях – вот только далеко не все мы и не сразу можем это добро разглядеть, для этого требуются время и терпение. А иногда не только они, но и неприятности. Из которых нам помогают выбраться такие странные «Лёхи», а по-настоящему – Львы. Воспоминания Олега Вроны передаёт для портала rus.objektiiv.ee журналист и писатель Пётр ДАВЫДОВ. 

Что такое плохие или хорошие соседи, знают многие. И когда вы заселяетесь в квартиру, где у вас есть соседи слева, справа, снизу и сверху, то только неискушенный новосел может думать, что наличие соседей (тем более, многих соседей) никак не может повлиять на его сон, настроение и аппетит. Впрочем, вопрос: а кто мои будущие соседи, нас, как новоселов, на первых парах, занимает не в первую очередь. Но это только на первых порах.

Когда мы с женой получили двухкомнатную кооперативную квартиру в новой панельной девятиэтажке в самом крупном спальном районе Таллинна, то, казалось, ничто не сможет омрачить нашу радость после нескольких лет скитания «по чужим углам». Однако очень скоро мы убедились в обратном. Возмутителем нашего спокойствия оказался сосед сверху – молодой мужчина с явно избыточным весом, небольшого роста, коротко стриженный, громкоголосый и заявляющий всем своим видом, что готов дать решительный отпор даже самым вежливым намекам соседей, что рядом с ним живут люди и надо бы с этим считаться.

Не надо быть очень наблюдательным человеком, чтобы узнать, что за семьи тебя окружают в доме, много ли там детей, людей пожилых и тому подобное. Так очень скоро мы узнали, что у соседа сверху есть жена, маленький ребенок и огромный чёрный дог, возможно вызывавший у многих своим внушительным видом воспоминание о таинственной собаке рода Баскервилей. Не преувеличу, если скажу, что редкий вечер проходил без того, чтобы наш сосед сверху, не проводил эдакий мастер-класс по воспитанию своего четвероногого питомца. Обычно ближе к полуночи подвыпивший сосед возвращался домой и с порога принимался за воспитание собаки. Он находил самые унизительные для собаки прозвища и при этом устрашающим тоном вдалбливал псу в его большую голову одну и ту же фразу: «Не я буду бояться тебя, а ты меня»! Чтобы поставить точку в этом показательном воспитательном процессе, хозяин породистого животного бросал на пол какой-то объемный тяжелый предмет – возможно, тумбочку, чем достигал ожидаемого им эффекта: собака принималась отчаянно выть и лаять, а соседи начинали переживать за собаку, за свой перебитый сон и за то, что угораздило же их  поселиться в одном подъезде с таким соседом.

Не знаю как другие соседи, но я иногда не выдерживал и поднимался к буяну в надежде повлиять на него простыми доводами о законном желании сна и отдыха в ночное время. Толку от этих моих попыток не было никакого. Как правило, едва меня выслушав, сосед возмущенно спрашивал: «Я что, должен  летать по квартире?!» И тут же добавлял: «Не для того я так долго ждал эту квартиру, чтобы летать по ней!» Получалось так, что все мы, то есть соседи, требовали от такого же ответственного квартиросъемщика, как и сами, невозможного – летать в своей квартире по воздуху.

Если в какой-то из вечеров сосед сверху оставался дома, то опять же ближе к полночи об этом узнавали все ближайшие его соседи, когда напротив окон нашей квартиры выстраивалась шеренга хорошо подвыпивших молодых мужчин, сильно смахивающих на так называемых «братков». Они принимались скандировать сипловатыми голосами: «Лёха! Лёха! Лёха!». И так до тех пор, пока из открывшейся фрамуги окна второго этажа не появлялась крупная голова Лёхи, и начинался веселый разговор закадычных друзей с шутками, прибаутками и всякой нецензурщиной. С грустью можно было догадываться в те дни, что всему этому безобразию нет ни конца ни края.

Однако, как оказалось, перемена в отношениях с Лёхой была не за горами. Как всегда, помог случай. У нас во входной двери квартиры был английский замок, и однажды в свободный день, отправляясь на прогулку, мы с женой захлопнули дверь, и только потом обнаружили, что не взяли с собой ключи. Тут же спохватились, но было уже поздно. Пока мы стояли и озабоченно разглядывали свой замок, мимо нас прошло несколько соседей, одним из которых оказался Лёха. Именно он один остановился и сочувственно поинтересовался, что случилось. Мы, нисколько не надеясь на его помощь, нехотя объяснили причину, почему мы не отходим от двери. Леха деловито осмотрел замок, покачал головой и тут же предложил выход из создавшегося положения. На тот момент мы с женой ничего не слышали о какой-либо официальной службе по открытию замков, поэтому, не раздумывая, согласились.

Через несколько минут Лёха стоял перед нами, держа в руках предмет, с помощью которого он рассчитывал нам помочь – небольшую помпу, и мы без возражений отправились с ним к нашему балкону. План у Лёхи был прост и убедителен, хотя и чреват последующими хлопотами по остеклению балконной двери. Несмотря на свой излишний вес, Лёха довольно ловко вскарабкался на балкон нашего первого, но всё-таки высокого этажа, аккуратно выдавил помпой кругляшок стекла у самой ручки балконной двери и, открыв дверь, скрылся в квартире. Мы с женой поспешили к входной двери, где Лёха встретил нас довольной улыбкой бывалого фокусника.

В знак благодарности мы тут же предложили соседу чашку чаю. К счастью, у нас оставался довольно большой кусок сладкого пирога и начатая по какому-то случаю бутылка не то армянского, не то дагестанского коньяка. Лёха ни от чего не отказывался и, казалось, был рад такому случаю поближе познакомиться с нами. Как мы с женой и догадывались, сосед наш оказался бывалым сидельцем, то есть рецидивистом. Он неспешно рассказывал сколько раз его «закрывали», как он сам выражался, в тюрьме, сколько он там всего повидал, а завершил свой рассказ тем, что в тюрьме он… пришёл к вере.

Мы не без удивления узнали, что его настоящее имя было Лев, но поскольку в заключении он был «авторитетом», то «братва» посчитала, что имя Лев не «пацанское» и все стали звать его Лёхой. Даже его жена звала его не иначе, как Лёшей. Только его мама, которая жила у него во Львове и о которой, как я узнал позже, он трогательно заботился до конца дней, звала его настоящим именем, с которым он и был крещён, то есть Львом.

После такого знакомства Лев всё чаще стал заходить в нашу Никольскую церковь. Через какое-то время он стал приходить на исповедь, а затем и на святое Причащение. Он воспитал дочь, которая выбрала профессию юриста, и постоянно приводил маленького внука на Причастие. Будучи человеком волевым, посты Лев соблюдал тщательно и молитвенное правило исполнял исправно. Когда готовился причащаться, то приходил утром к открытию храма с самыми прилежными церковными старушками и терпеливо ждал начала исповеди. Однако, такая внешняя его религиозность не вполне давала мне представление, насколько он внутренне проникся духом православной церковности.

И вот однажды Лев, как бы между прочим, рассказал, что встретился со своими давними друзьями, и те стали ему говорить: «Смотри, чего мы достигли: у нас крутые машины и дома, и куча денег, а у тебя что? Ты как не имел ничего, так и не имеешь». Тут Лев улыбнулся и, глядя на меня, будто ища понимания, продолжил: а я им ответил: «Я нищетою богат».

Я уставился на Льва, как будто видел его впервые. Мне даже захотелось пожать ему руку и сказать, какой он молодец, что так усвоил тропарь (тропарь – краткое песнопение, в котором раскрывается смысл праздника, суть жизни святого), посвященный святителю Николаю (в нем говорится: «…стяжал смирением высокая, нищетою – богатая») и что так удачно им воспользовался в нужный момент, но промолчал, а только улыбнулся и понимающе кивнул головой. Возможно, этого и хватило Льву. А для меня этот мимолетный разговор стал большим уроком: не спешить делать выводы о человеке, на какой ступеньке духовного роста он находится. Сегодня он увяз в тине греховной, а завтра освободился от неё, очистился и удивил нас своей чистотой и высотой своих суждений. Ну, скажем, примерно так, как удивил меня тогда сосед мой Лев. Желаю нам побольше таких радостных удивлений.