Для борьбы с традиционными ценностями сегодня используются все средства, в том числе, и очень активно, – кинематограф. Но чем больше сталкиваешься с его овертоновскими образчиками, захлестнувшими экраны, тем чаще вспоминаешь противоположные примеры, из «старого доброго кино», – и европейского, и американского, и с других континентов, пишет обозреватель «Объектива» Игорь КРУГЛОВ.
Сегодня мы припомним французское, а точнее, одного из наиболее ярких его представителей – Жана Габена.
Жана-Алексиса Монкорже (настоящее имя Габена; 17.05.1904 – 15.11.1976) многие авторитетные специалисты по кинематографу и миллионы зрителей во всём мире почитали как едва ли самого великого киноактёра прошлого века. Им нравились не только его игра и способность абсолютно достоверно вживаться в разноплановые роли и характеры, оставаясь самим собой, но и принципы, которые во многих фильмах он проповедовал с экрана. В первую очередь, это приверженность к извечным ценностям – традиционной семье, воспитанию детей в послушании и уважении к родителям, к неприятию насаждения всякого рода извращений, половых или политических (вроде нынешних «ЛГБТ-концепций») и т.д.
Как известно, Габен был олицетворением «мужского начала» с очень мощной харизмой. Не зря ведь рядом с ним робели многие из мировых «звёзд», даже такие самодостаточные и крепкие натуры, как Лино Вентура, который вспоминал, что на съёмочной площадке Жан на него очень сильно влиял. В связи с этим нетрудно представить, какое огромное влияние он оказывал на зрителей. И какое большое воспитательное значение оно имело в смысле популяризации тех самых принципов. Тем более, что он не лишь проповедовал, но и в своей жизни старался придерживаться их.
Сам Габен, конечно, был отнюдь не паинькой. СМИ привыкли утверждать, что он имел довольно тяжёлый и даже деспотичный характер. Впрочем, это лишь мнение либеральной прессы тех лет – да и сегодняшней тоже. Оно основано, например, на истории его бурных взаимоотношений с Марлен Дитрих, которой он не позволял уехать из Франции в Голливуд на съёмки, видимо, ревнуя к тамошним плэйбоям. А когда та ослушалась и всё-таки поехала, тут же порвал с ней и женился на другой женщине, Доминик Фурнье, впоследствии подарившей ему троих детей: двух дочерей и сына.
Эта была его любимая семья, которой он дорожил, любимая послушная и заботливая
жена, это было теперь его главное сокровище. А с некогда страстно обожаемой, но капризной и своенравной Дитрих он в дальнейшем избегал встреч, несмотря на то, что она их настойчиво искала. Однако Габен был непреклонен и твёрд, видимо, потому что не хотел поддаваться искушению к предательству обретённых ним ценностей. Он даже отказывался от кинофестивалей, если туда приглашали их обоих. Единственное, что удалось Дитрих – это разведать, на каком кладбище он купил себе место для погребения и приобрести участок неподалёку.
Ещё в качестве примера деспотизма Габена нередко приводят тот факт, что он препятствовал своей дочери Флоранс стать актрисой (видимо, отлично зная развратные богемные нравы) и не благословлял её выйти замуж за некоего жокея, который ему не нравился. А когда она всё-таки поступила наперекор воле отца, даже не пошёл на свадьбу, послав туда вместо себя своего друга Вентуру. Но, впрочем, эти антигабеновские «теории» разбиваются о книгу Флоранс «Жан Габен – не худший из отцов», где она хоть и вспоминает обиды «домостроевского» воспитания, но пишет о нём с уважением.
А вообще этот его деспотизм часто импонировал и его близким людям, и зрителям. Вероятно, потому что Габен старался быть справедливым и последовательным. Он выглядел убедительно непреклонным в отстаивании своих идеалов. Это заметно по лучшим его картинам, таким, как «Незначительные люди», «Улица Прэри», «Гром небесный», «Неблагодарный возраст», «Сицилийский клан», «Героин» («Тайна фермы Мессе»), «Двое в городе» и другим. Жан Габен и его герои здесь не просто декларировали упомянутые принципы, но и стоически защищали их. Семья для них всегда стояла на первом месте и была дороже любых денег – даже в гангстерском «Сицилийском клане», где он сыграл главу мафии.
Мы остановимся на двух из этих фильмов, в которых, на наш взгляд, наиболее выпукло переплелись мировоззрения габеновских персонажей с его собственным.
Первый – это «Гром Небесный» (1965 г.) режиссёра Дени де Пательера. Здесь Жан играет старого богатого ветеринара Брассака, ставшего мизантропом и пьяницей и страдающего из-за того, что у них с женой нет детей. У него имеется большой старинный замок, куда он то и дело пускает каких-то несчастных бродяг и нищих, кормит их и одевает, видимо, таким образом изливая на них свою нереализованную любовь к детям. Его жена с большим терпением принимает его решения и переносит все его пьяные выходки и скандалы, потому что она воспитывалась при монастыре и научена послушанию мужу.
Наконец, он приводит молоденькую проститутку Симону, которая лишь недавно начала заниматься древнейшей «профессией» и ещё не испорчена ею безнадёжно. Он решает помочь ей порвать с блудом и начать новую жизнь. Поселяет её в комнате, где в изголовье висит Распятие, и с этого дня начинается её нравственное воскресение. Затем Симона знакомится с соседом, фермером Роже, влюбляется в него, и они в итоге женятся. Знакомство происходит во время грозы, потому фильм и носит такое название. Авторы имели в виду, что Гром Небесный, то есть Господь, изменил в корне жизни и заблудшей девушки, и самого Брассака (несмотря на его роптание на Бога из-за отсутствия детей), дав ему огромное счастье стать дедушкой, поскольку Симона забеременела от мужа.
Приведём лишь несколько цитат из этой картины, дающих представление и о мировоззрении Брассака и, очевидно, самого Габена. Вот какой разговор состоялся у него с Роже после того, как ветеринар отлупил палкой двух подростков, убивших крольчиху, кормившую крольчат:
Роже: «Те двое, которых ты отделал, мои племянники. За что ты их так?»
Брассак: «Они забрались в мой лес. В средние века это каралось смертью».
Роже: «Сейчас не средние века, к счастью».
Брассак: «К несчастью!»
А в другом фрагменте он поучает богатую леди, привезшую к нему свою больную собачонку:
Он: «Вы часто меняете любовников?»
Она (в шоке): «Но позвольте…».
Он: «Так вот что я вам скажу, дорогая мадам. Ваша собака любит вас, но она – самка без самца, и вереница ваших любовников её раздражает. Отсюда – невроз, лихорадка и микоз».
Она: «Какой вы строгий…»
Он: «Как Папа Римский!»
Фильм заканчивается проникновенной, необычайно трогательной сценой, где Брассак скупает весь магазин детских товаров и угощает знакомых и незнакомых людей в ожидании рождения малыша. Жизнь старого мизантропа обрела новый смысл.
А в картине «Героин» режиссёра Пьера-Гранье Дефера (1970; советские зрители смотрели её в прокате под названием «Тайна фермы «Мессе») Габен играет старого крестьянина Маржоллена, «патер фамилиаса» (главу семейства) и хозяина животноводческой фермы. Он очень строг, даже деспотичен, со своей роднёй, хотя, по сути, так же добр, как и Брассак. Например, он дал приют солдату, оставшемуся без средств. Однажды на территории поместья они находят пакет с героином. Его, как выяснилось, спрятал там внук – парень «без царя в голове», по глупости связавшийся с наркомафией.
Маржоллен, не раздумывая, уничтожает пакет, поскольку ненавидит всё, что связано с наркотиками и растлением людей. Наркодельцы, лишившиеся богатого куша, устраивают нападения на ферму и её обитателей, убивают животных, поджигают строения и насилуют внучку старика. Они задумывают его убийство. Но старый крестьянин оказался мудрее: он завлёк бандитов в ловушку и всех перестрелял, а потом закопал с помощью зятьев. Следствие, начатое полицией, так и не смогло найти доказательств виновности Маржоллена, поскольку все его домочадцы, воспитанные им в «домостроевском» духе, единодушно отрицали происшедшее. Фильм заканчивается сценой, где внук, прежде метавшийся по жизни, как мотылёк, решает взяться за ум и посвятить себя крестьянской работе и патриархальным ценностям, которые исповедует его дед, а до этого – их предки.
Вот цитата из этой картины:
Внук: «В мире уже всё давно изменилось, дедушка, там (за пределами этого дома-крепости – И.К.) совсем другая жизнь! И другие ценности!»
Маржоллен: «Здесь у меня ничего не изменилось!»
Оценки данной ленты в прессе были разными, поскольку образ старого земледельца и его действия, мягко говоря, не вписывались в представления о демократии и законности. Но, как бы то ни было, картина имела оглушительный успех.
У самого Габена тоже была подобная цитадель, где царили патриархальный быт и старые благородные понятия. Он тоже любил заниматься крестьянским трудом на собственной ферме под Парижем, отдыхая там от «сексуальных революций», хиппи, панков, пропаганды однополой «любви», наркотиков, антисемейных экспансий и прочих «толерантных» веяний 1960-1970-х годов. Под Парижем он и умер. После него осталось более сотни фильмов, многие из которых были полезны для формирования общественного сознания и за которые ему вручали премии и награды. Среди них – дипломы Венецианских и Берлинских фестивалей, орден Почётного Легиона и премия «Сезар» за вклад в киноискусство (посмертно).
Но вот какую награду присудили бы великому французу сегодня, на фоне глобального наступления новых «идеалов» на мораль, нравственность и Богом данные заповеди? Не исключено, что никакой. А очень даже наоборот – вполне могли бы привлечь к суду за непримиримость к активно насаждаемым «прелестям» испорченного мира.