Не так давно мы рассказывали об «одноэтажной» Америке, традиционные ценности которой ныне всеми способами (в том числе, при помощи кинематографа) пытаются вытеснить из массового сознания те, кто насаждает повестку глобального расчеловечивания. В качестве примера мы тогда привели картину Мартина Ритта «Романс Мерфи», где изображался «патриархальный» быт жителей скромного городка. А также упомянули фильм «Ужин» — один из редких достойных проектов современного Голливуда, раскрывающий античеловеческую сущность упомянутой повестки. Сегодня остановимся на нём поподробнее, пишет обозреватель «Объектива» Игорь КРУГЛОВ.
Эта впечатляющая американская драма была снята израильским режиссером Ореном Муверменом по одноимённому роману голландского писателя Германа Коха в 2017 г. Такая авторская «разнофлаговость», несомненно, свидетельствует о том, что во всём мире овертоновские тенденции очень беспокоят всех нормальных людей, или, как раньше говорили, людей доброй воли.
В главных ролях снялись известные актёры Ричард Гир и Стив Куган. Сразу скажем, что никаких наград эта лента не получила, хотя премьера её состоялась на 67-м ежегодном Берлинском международном кинофестивале. Точно так же и кинокритики оценили её весьма сдержанно: к примеру, на известном сайте киноведов Metacritic она получила оценку 57 из 100, а на подобном ему ресурсе Rotten Tomatoes – и того меньше, 46. Это, на мой взгляд, свидетельствует лишь об одном: голоса авторов, вопиющих о том, что мир всё более охватывает безумие, услышать просто не захотели.
А ведь картина очень глубокая. И просто-таки потрясающе метафоричная.
Действие разворачивается в течение одного вечера, за ужином в дорогом ресторане, где встречаются известный политик и конгрессмен Стэн (Р. Гир) и его брат Пол (С. Куган), с их жёнами. Стэн пригласил не слишком богатую родню (Пол всего лишь учитель) не только ради ужина, но и для обсуждения ужасных семейных секретов, которые, как моральные нарывы, с недавних пор зрели в их душах. Дело в том, что их сыновья – двоюродные братья – совершили зверское убийство. Они живьём сожгли несчастную бездомную женщину только за то, что она легла спать на автобусной остановке и дурно пахла. И не только сожгли, а ещё и отсняли это на видео и выложили в соцсети, чтобы похвалиться своим злодеянием.
В процессе обсуждения всего этого кошмара и вскрываются общественные недуги современной Америки, и не только её. Это и потакание любым прихотям детей и подростков, оформленное на законодательном уровне как защита их мнений, прав и свобод, начиная с самого раннего возраста. (Теперь к этому добавилось ещё и право на «гендерное самоопределение» у младенцев). Это и их пристрастие к гаджетам и «чёрным» соцсетям. Это также гламур и вседозволенность, в атмосфере которой растет юное поколение, ничем не ограниченная «свобода нравов», пьянство, наркомания, разврат, на что в социуме особо уже никто не обращает внимания. И ювенальная юстиция, запугавшая родителей. И наконец – отсутствие той самой доброй воли у политических деятелей, которые хотели бы что-то изменить к лучшему. В большинстве своём они повязаны круговой порукой, а если даже и нет, то часто не находят в себе сил отстаивать традиционные ценности и правду.
В картине мы видим бездну нравственного падения не только молодых негодяев, но и их родителей, покорно следовавших пропагандируемым «толерантным принципам» формирования юного поколения и в итоге взрастивших настоящих монстров.
«Не жалей розгу, а жалей сына!» – издревле говорится в народе, когда речь идёт о правильном воспитании детей. Дословно это выражение в притчах царя Соломона звучит так: «Кто щадит жезл свой, ненавидит своего сына» (Притч. 13:25). Так что, как видим, в русском переводе «розга» звучит куда гуманнее, чем тяжелый «жезл».
Получается, кто перестаёт убеждать и вразумлять сына своего, тот ненавидит собственное дитя.
«Итак, обучайте детей своих слову «Господь», обуздывайте также их и розгами и делайте их покорными. «Не давай им воли в юности, дабы не обрели власти» (Сир., 30:11). Не попускайте им сходиться со сверстниками для пирования, ибо чрез это они уклонятся в безчиние и впадут в блуд, и если подвергнутся этому по нерадению родителей, то в душах их будут виновны родители их. Ибо если они сойдутся с необуздываемыми, по беспечности родителей, то не одни согрешившие дети наказаны будут, но и родители их осуждены будут за них. Посему, когда достигнут они супружеского возраста, старайтесь сочетать и совокупить их браком, чтобы они в цветущем пылком возрасте своем не переняли нравов блудников, а вы не отдали отчёта Господу Богу в день суда».
Так говорится в Апостольских Постановлениях («Постановления святых апостолов через Климента, римского епископа и гражданина»; лат. Constitutiones Apostolorum), одном из самых известных литургико-канонических памятников.
Но Стэн и Пол наверняка не читали этих Постановлений. Потому-то и начинается фильм «Ужин» именно со сходки их сыновей со «сверстниками для пирования» и последующим уклоном в «безчиние и блуд». А затем – в насилие и страшное убийство. После которого юнцы не то, что не каются в содеянном – наоборот, они гордятся им. И сие неудивительно, ибо родители для них – давно уже пустые места, нужные им лишь как источники финансирования. Они их даже в свои комнаты не пускают, хотя живут за их счёт и в их домах… А родители всё это проглатывают и судорожно думают о том, как бы оградить своих отпрысков от наказания…
Впрочем, не совсем так. Вначале Стэн решает публично признаться в преступлении своего сына и отдать его в руки закона. Даже несмотря на то, что это будет стоить ему политической и финансовой карьеры. Родственники уговаривают его этого не делать, но он вроде бы твёрдо стоит на своём, приняв окончательное решение. Однако жена находит хитрый ход – предлагает ему сделать признание не на следующий день после ужина, а выждать хотя бы сутки… И такое выжидание лишает его решимости. Внутренние силы иссякают, признание отменяется…
Все это происходит, повторюсь, на фоне интерьера дорогущего ресторана, где милый официант объявляет каждое блюдо и детально рассказывает о том, из каких необычных ингредиентов оно состоит. Начинается ужин с аперитива и заканчивается десертом. Каждый из кулинарных этапов означает новый этап мерзости и кошмара, всплывающих в процессе разговора родственников. Но одновременно и ресторан, и его изыски, и сенатор Стэн символизируют не что иное, как Америку, внешне гламурную, а внутри несчастную, и её руководство, у которого были, вероятно, благие намерения…